Ерыдаг в осаде. Опыт зимнего первопрохода

5 февраля сего года мы со Светой Богословской предприняли небольшую экспедицию в горы Дагестана, к вершине Ерыдаг, где уже были в прошлом году, тоже зимой. Но теперь задача наша уже оказалась не в пример серьезней той, прошлогодней. Если тогда мы удовлетворились парой пятерок и разведкой местности, а также фотосъемкой и прогулками по пустынным долинам Дагестана, то теперь целью был первопроход- красивая линия на центральном бастионе между маршрутами Андреева (6а) и Щедрина (6а), чье нахождение кстати, стало следствием неуемного фотографирования Светы весь прошлый выезд, да и вообще, большого количества времени.

Мы ехали вместе с харьковчанами – Е. Полтавцом, А. Заколодним и Е. Тимко. Ребята тоже планировали первопрохождение, но в другой части стены. Вместе всегда легче, и психологически, и… вещи перетащить. Сразу же оказалось, что этот выезд будет резко отличаться от прошлогоднего буквально всем. Кладезь сюрпризов открылся поездом Харьков-Баку, в котором температура на маршруте следования опустилась до 7*С по причине полной недееспособности всех систем отопления. Они просто в принципе не функционировали. Бесполезно было объяснять проводникам и бригадиру, что на дворе стукнул 21 век, существуют нормы температурного обеспечения пассажиров на РЖД и так далее. Бесполезно. Состав был бакинский, системы отопления не работали и работать не могли, в туалетах намерзли ледники сантиметров по 20, двери не закрывались. Людей простых жалко. Не имея спецодежды, как у нас, они все стоически переносили и молча ехали, кому куда надо. (На обратном пути мы узнали, что этот состав снят за нарушения). После 2-х суток мучений в этом холодильнике мы узнали, встретившись в Махачкале с представителем Федерации Альпинизма, что наши документы еще не готовы, и окончательно пали духом. Но имея четкие указания ехать в Куруш и там дожидаться решения своей судьбы, мы так и поступили.

Выйдя из поезда в Дербенте, были удивлены, что в этом южном городе тоже бывают довольно низкие температуры, например -15 при ветре и снеге. Эта зима определенно становилась аномальной по своим температурам, так все местные говорили. Нас встретил Нариман, долго не раскланивались, так как было холодно, все запрыгнули в таблетку и подались в Куруш. Едва успели прихватить горячительного и топлива для примуса. И вот уже потянулись по обеим сторонам дороги сухие кустарники, поля, холмы, все как в Крыму. Если не знать, где ты, можно легко подумать, что едешь из Симферополя в Судак.

В Куруше

Вот смотрел я на это и вспоминал «В полдневный жар в долине Дагестана…», — интересно, а классик бывал тут зимой, или предпочитал в оное время года сидеть на берегах Невы? Да и вообще, бывает ли в этих промороженных насквозь долинах жар? Что-то мне сейчас не верится. Вот и Нариман останавливает свою таблетку, потому, что ничего в лобовое стекло уже не видно-сплошная корка льда и просит у нас горелку. Две минуты пассов в воздухе зажженным реактором и в стекло опять видно дорогу и унылый вечерний пейзаж. Можно ехать дальше. Надолго ли? В салоне такой дрын, что мы давно уже надели на себя все, что было сверху, и теперь все неохотнее отключаем горелку, после камланий над стеклом. Но это все только начало.

После телефонного звонка Нариман поворачивается к нам с «радостной» новостью. Так прямо и говорит,- у меня к вам «радостная» новость, дорогу наверх замело. Мы что- то пока не верим, но скоро это становится суровой реальностью. Сначала таблетка рыча проскакивает заносы со второго-третьего раза, потом приходится выходить и толкать ее, но быстро перестает помогать и это. Дорога переметена, для дубовеньких советских шин такой снег — проблема, они крутятся в нем как в сахарном песке. Приходится копать, углубляя колею. Через какое-то время таблетка начинает садиться уже картером моста, и приходится снимать снег уже по всей полосе дороги. Нариман качает головой — не проедем. На дворе давно уже ночь. До Куруша остается километра 3 горного серпантина, в машине более 200 килограммов нашего имущества, которое мы не можем переносить одновременно, и негде складировать. Мы самоотверженно роем в две лопаты две колеи, потом толкаем машину, потом опять роем. Нариман покорно едет. Так продолжается еще час. Наконец за очередным поворотом сдаемся — это все равно бессмысленно. Выгружаем прямо в снег все свои пожитки и, фыркнув напоследок, таблетка исчезает в снежной круговерти, а мы, взяв только самое необходимое для ночлега, уходим в Куруш, пристроив свои вещи под большим камнем. Ребята-харьковчане убегают вперед, а мы со Светкой бредем в пурге то ли, вспоминая разные страшности про волков то ли, досадуя на обстоятельства.

Вдруг судьба посылает нам эскорт – из бурана появляются двое энергичных молодых курушцев, вооруженных карабином СКС и совковой лопатой. Они объясняют нам, что проводят до околицы, так как в это время года тут бродить по одному опасно, есть волки. Остается поблагодарить и под конвоем продолжать ночной путь в Куруш. Там нас как обычно встретит Эльдер и разместит в своем крохотном холодном вагончике, последнем пристанище перед вьюжными, промороженными пустошами Ерыдага.

На следующий день неприятности продолжают сыпаться на нас как из рога изобилия — пограничники слыхом не слыхали о нашем прибытии, видно документы застряли где-то в управлении еще месяца два назад. К тому же я, выехав из дома слегка не здоровым, чувствую себя уже полноценно больным — настоящий законный грипп украинского производства (надеюсь, как и украинские батарейки быстро истощится). Но как минимум день надо вылежать, а вот харьковчане бьют копытом, с самого утра сбегав за вещами, они теперь хотят двигать дальше, под гору и во второй половине дня Эльдер тащит за ними своего доверху груженого понурого мерина. Ребята уходят под пронзительные напевы муэдзина из местной мечети, а я смотрю им в след, рассасывая мерзкое септолете, которое ни от чего не помогло и думаю, что вот, наверное, мы можем теперь не увидеться до самого конца экспедиции.

Погода вокруг – снежно и такой, с позволения сказать, дубарь, что местные сами удивлялись. Прошлой зимой в норме держалось около -12 -15 градусов и лишь один раз ночью и то, по рассказам ребят из МЧС было -25. Теперь же постоянно держалось около -23, -25*С, притом погода отнюдь не была тихой, все время сквозило, иногда ветер был довольно сильным. Почти все время экспедиции мы со Светой вели журнал наблюдений за давлением, чтобы своевременно прогнозировать ухудшение погоды. Есть такая функция в нашем GPS — давление мерить. Не знаю, насколько он точно это делает, но если собрать статистику, то видно тенденцию и можно предсказать непогоду. Так вот, в эту зиму погода оказалась очень непредсказуемой в плане осадков. Обычно осадки случаются в отрицательной фазе изменения давления, то есть вот оно падает, падает, бах, пасмурно, бах, осадки. А в этот раз ничего подобного. Падает, падает, падает. Все нормально. Потом начинает расти. И вот тут и происходит вся гадость – бах! Ну это так, лирическое отступление.

рассвет

На следующий день мы решили не болеть в Куруше, а все-таки потихоньку тоже тащиться под гору и болеть там. Тем более что погранпропусков как не было, так и нет и сколько их еще ждать никто толком не знал. Напились таблеток, собрались и пошли потихоньку. И надо же такому случиться, чтоб внизу прямо у реки, встретиться с нарядом пограничников. Наши провожатые забеспокоились, но пограничники, ребята зоркие, все равно ведь заметили, пришлось идти, объясняться.
Вот если строго формально, то так: — Пропуск есть? — Нет. – Тогда сидите в Куруше и не выходите в сторону границы. А почему без пропуска вышли? Погулять? Так мы вас уже сейчас можем депортировать. Дальше на усмотрение старшего наряда.

А было так: — А, это вы, те ребята с Украины, чьи документы потеряли там у нас? Как же, знаем. Фамилии ваши помним все наизусть, нам тут диктовали по телефону. А чего пошли? Вы ж там приболели. Выздоровели? Ну идите, не болейте больше.

Они проводили нас до фермы, потом мы разошлись. Я шел и думал. Вот конечно очень важно чтоб работала как часы система выдачи пропусков. Но вот она не работает, сбоит, уже не первый год. Это системное явление, часть более общих процессов, они масштабны, затрагивают не только военных, это общесоциальный вопрос. Но вот сбоит система, буксует, не срабатывает. И ее заменяет просто человек. Просто человеческое отношение и просто один конкретный сержант справляется с задачей настолько хорошо, что вот здесь теперь порядок. А мог быть бардак. Он ведь мог выставить нас из района на том основании, что нам не оформили документы, и по-своему наверно был бы прав. Но он этого не сделал. Наверное, надо было позвонить в управление, узнать фамилии, записать, передать наряду, ну вы понимаете разницу. Я хочу сказать простую вещь — видно так уж повелось, что в России система очень часто сбоит. Но пока ее заменяет Человек, латает, правит, — надежда есть.

Ближе к вечеру мы добрались на свои стоянки под центральную часть стены. Шлось тяжело. Вечерело, было холодно и ветрено, поземка переметала снег по полянам в тех местах где в прошлом году стояли палатки лагеря одесситов и МЧС. Побыстрее отпустив уставшего Эльдера, мы, не долго думая прижали нашу палатку к единственному камню, ориентированному против ветра ровной площадкой, и едва закончив, заползли внутрь. Самочувствие не позволяло радоваться прибытию в столь памятное нам обоим место, а харьковчане уже успели покинуть его до обеда. В этот вечер градусник показал – 27*С.

Температура

Наш хваленый MCR Reactor, взятый как раз для подобных случаев еле теплился, да и есть что-то не слишком хотелось. На протяжении всего следующего дня мы пытались адаптироваться к условиям, выпавшим на нашу долю под этой горой, а также приучить себя к ее виду путем периодического посматривания в ее сторону. Погода существенно не улучшалась, сильно мело, снег собирался на поляне в причудливые сугробы с застругами, шуршал по палатке как сахар или песок, сыпался в тамбуре. Единственное, что менялось — самочувствие. Грипп украинского производства, как и батарейки, оказался хилой подделкой, и здоровый высокогорный озон его быстро нагнул. К концу этого дня я почувствовал, что завтра мы выйдем на маршрут.

Так оно и получилось. Погода слегка улучшилась — мороз кажется еще окреп, утром наш продрогший градусник показал минус 27, но совершенно перестало сквозить и с неба сдернуло унылую серую дымку. Мы вышли со стоянок с полным набором железа и двумя ходовыми веревками в направлении «параболы». Наш маршрут пролегал в 50 метрах правее ее, у основания бастиона, служащего началом для маршрута Щедрина. Пока мы брели по глубоким глинистым оврагам, засыпанным снегом и льдом, прошло больше часа, и весь путь от выхода из лагеря до начала работы на стене занял у нас более двух часов. Наконец подойдя под стену, мы переоделись и без особых сложностей отработали первую веревку на пятерочном рельефе, забили первую станцию. Но в этот день выяснилось несколько неприятных моментов. Первый — если при обработке стены мы каждый день будем тратить по 2 часа только на путь «туда» и еще столько же назад, то ни о каком восхождении не может быть и речи — мы просто никуда не успеем. И второе — выше первой станции начинается глухая, каленая плита под скайхукинг, прохождение которой потребует значительного времени и сил.

Первый день работы

На первой веревке

Принимая все это во внимание, мы, ругаясь, весь следующий день, перетаскивали свои вещи ближе к маршруту. Пришлось выполнить 4 ходки. Под вечер, шатаясь от усталости, поставили палатку на ветреном плече, в 200 метрах под маршрутом. Отсюда как на ладони была видна «парабола», маршрут Андреева, Дорро, и предполагаемый наш путь. Одно радовало — погода кажется решила нас удивить еще одним-двумя солнечными днями и в ближайшей перспективе можно было не опасаться снегопада. Итак, все организационные моменты вроде бы были решены, теперь подноси веревки, да работай. Так и поступили. С этого дня потекла череда трудовых будней, которые, если и пытаешься вспомнить, то припоминается только бесконечный заунывный посвист ветра да монотонные парные удары молотка о коронку пробойника: Там-там! Там-там! Там-там. Передышка. Потом все снова. И так долгими сериями от шлямбура к дырочке, от дырочки к дырочке. Изредка раздаются более звонкие удары по крюку, почти неизменно заканчивающиеся дребезжащей нотой- крюк не сел и был выбит последним ударом.

Дальше - только ИТО

Бутерброд

На сегодня всё

Богатый микрорельеф известняковых плит вблизи оказался непригоден для страховки. Скайхук еще кое-где приладить удавалось, и то, зачастую с немалым риском, а вот, крючья не шли вовсе. Причем горизонталки, взятые снизу в большом количестве специально под горизонтальные трещины не оправдали себя больше всех остальных. Вблизи эти самые горизонтальные трещины оказались тупыми толстыми углублениями, в которые не удавалось не то, что крюк забить, но и френд прилично положить.

К концу третьего дня работы на стене мы были на четвертой станции, пройдя порядка 160 метров. Плиты позади, плиты впереди, шлямбура тают на глазах, силы еще быстрее. Одна радость – после трех часов дня, когда тебя уже ощутимо прессует усталость, на стене появляется долгожданное солнце. Это огромное облегчение не только для страхующего, который (в данном случае Света) прямо таки оттаивает и имеет возможность хоть пару часиков в день постоять без пуховки. Но и первому это облегчение, так как можно попытаться лезть – температура воздуха практически мгновенно возрастает с минус 23 до минус 15, а это уже приемлемо для специальных скальных туфель типа Мегамакс. Я быстро переобуваюсь, снимаю лишнее и просто дублированное железо и пускаюсь в рискованное мероприятие — лазание по зимним скалам. На руках остаются легкие перчатки с мембраной - в них не обморозишься так сразу, если потыкаешь пальцами в снег на ветру, а стену чувствуешь вполне прилично. На системе болтается длинная и узкая щетка для прометания зацепов и щелей от снега (автомобильная). Очень пригождается иногда.

На скайхуке

Приключение то еще, но время экономит. Самое главное, вовремя понять, что прилипший к подошвам скальников сухой снег действует вовсе не как магнезия, а совсем наоборот. Нога может, благодаря ему, со свистом вылететь даже с хорошего зацепа. Кроме того, сама резина скальника на морозе безбожно дубеет, о чем свидетельствует даже характерный звук «бум», если нечаянно стукнешь носочком по стене. Это означает, что трения у вас, увы, почти нет. Но и не особенно то надо. Я вот почти не пытался использовать те зацепы и полочки, что пригодились бы мне на нормальных теплых скалах, просто потому, что они безнадежно малы для таких скальников и рук в перчатках. В пять часов солнце касается изломленной линии горизонта правее вершины Базардюзю и температура опять ползет вниз, к суточному минимуму. Тень движется по стене, мы дюльферяем, уходя от нее.

В эти дни у нас появились соседи — трое ребят из Ростова. Они работали на маршруте Дорро 6б, методически провешивая перила, которых судя по расчетам, должно было хватить до верха первого бастиона. Каждое утро, чуть свет, они выходили на маршрут и работали там, то в основании огромного, Г-образного внутреннего угла, то под карнизом, то на серой стене, за ним, затемно возвращаясь в свою палатку под стеной. Постепенно мы стали привыкать к этому своеобразному соседству, угадывая его по редким командам, до неузнаваемости искаженным эхом, что доносились к нам со стороны маршрута Дорро.

Ростовчане на маршруте Дорро

Рабочий день заканчивается раздеванием на нижней станции, подвеской там всего необходимого на завтра — жюмаров, систем, касок, петель и прочего, потом, аккуратный спуск по крутым осыпным скалам подножия бастиона и траверс на ветреное плечо, в лагерь. В тени тут же холодает, слегка отсыревшие за день работы перчатки и комбинезон тут же становятся колом и требуют вечерней сушки в палатке. Становится, мягко говоря, зябко. Из-под бастиона летом, наверное, струится веселый ручеек. Ценный источник воды в этих засушливых пустошах. А сейчас это наклонное, волнообразное ледяное корыто. Весьма труднопреодолимое. Хорошо еще, что кое-где его снегом присыпало, да ногу он держит. Удается забить ботинок в полранта и траверсировать. Потом снега еще подсыплет, станет легче…

Вечера проходят в сушке, приготовлении пищи и мыслях обо всем понемногу – о доме, куда еще не скоро; о предстоящем восхождении; о том, какое тут лето; чем намазать кисть правой руки, безнадежно уставшую и болящую от ударов молотком по пробойнику. Все-таки эта модель хоть и ударная, но тяжелая, требует привычки. А если ежедневно работать, то можно и растяжение схлопотать даром. Есть и плюсы: в ходе работы выяснилось, что если я стою удобно и шлямбур бьется под руку, то затраты времени смехотворно малы — три минуты на восьмерку и пять минут на десятку. Таков оказался суммарный эффект от молотка и хороших буров. Вот шлямбура и уходят чуть ли не как патроны — сумка легчает каждый день.

Железо на сегодня

Когда период хорошей погоды закончился, мы успели уже провесить на стене две стометровые перильные веревки и затянули туда третью. Пошел мокрый снег, стену в самое короткое время буквально «заштукатурило», внизу подул шквальный ветер. Наших харьковчан мы давно уже не видели ни глазами, ни в оптику, только один раз накануне, делая фото телеобъективом, обнаружили под третьим бастионом, на снежнике нечто, напоминающее баул. Судя по скупым смс, которые присылали парни раз в два-три дня, дела у них шли нормально, в смысле, — восхождение продолжалось, ну а погода… выбора то уже нет. Что касается нас, мы непогоде только обрадовались и хоть отоспались по-настоящему. Но прошел день, за ним еще один, а палатку трепало по-прежнему яростно, стена кажется, еще побелела, даже плиты, веревок наших в тумане не было видно.

Непогода

На маршруте Дорро ребята из Ростова пошли в отрыв и целый день в клочьях тумана мелькали вдалеке крохотные фигурки с баулами, да слышались крики. Под вечер всё утихомирилось и мы решили, что все везде залезли, ночуют на полках и все вообще хорошо. Но все кончается когда-нибудь. Непогода тоже. Выглянуло солнце, подул ветер, со стены ссыпался лишний снег, мы выползли из своей надоевшей за все это время палатки, отряхнулись и пошли на стену, — продолжать восхождение, править перила. Нам повезло, — за все время непогоды по нашим перилам ничего тяжелого не пролетело, все веревки были в идеальном порядке. Можно было продолжать. После недолгих раздумий решили идти туда, куда тянет рельеф — вверх с легким отклонением вправо, с тем, чтобы выйти в основание огромного внутреннего угла, упирающегося в правую бровку 6-и метрового карниза, разрезающего весь первый бастион на длину метров 70. То есть прицелились в правую часть карниза. Так и сделали.

Еще день работы и примерно 100 метров веревки вывели нас в основание большого внутреннего угла. Там обнаружились следы присутствия человека – сначала какая-то ржавая закладка, а позднее шлямбура – восьмерки образца годов восьмидесятых — девяностых. Тут сомнений не осталось, мы сошлись с маршрутом, что справа от нас, это – м-т Щедрина 6А. Ну, в данном случае, надо или уже идти по внутреннему углу до верху, а на полку делать собственный выход (как и получилось), либо вообще уходить из угла и лезть своим ходом на карниз, что в принципе не логично, да и трудно к тому же. Решили уже лезть как лезется.

Работа во внутреннем углу

Лазание при -15

В эти дни стало остро не хватать железа — все, на чем были закреплены предыдущие 300 метров перил, существенно облегчило наш арсенал, и теперь случалось, что я дорабатывая веревку, не то, что не имел оттяжки в запасе на станцию, но чтоб высвободить карабины, перевешивал все френды и закладки вместе. С таким положением вещей мириться было нельзя, и мы начали интенсивно «чистить» нижние пролеты перил от железа, и подносить его вверх. Наверное, со стороны это выглядело смешно – бегают такие себе разноцветные муравьи по вертикальной стене туда-сюда, носят что-то вверх- вниз, а толку – чуть. В общем, не знаю, как это смотрелось со стороны, но как там у Бродского: «Существуй на звездах жизнь, — раздались бы аплодисменты». В итоге наскребли еще железа на пару веревок худо-бедно. Ну а больше и не надо. Тут ведь уже не до шуток становилось. Все наши перила мы размотали, они закончились почти у основания угла. Дальше только ходовые веревки, а они не то, чтоб не приспособлены под жюмаринг, — а вообще… одна, как бы основная Beal 9,8 мм, а вторая Стерлинг и того меньше – 9,2 мм. Ну, решили, сначала провесим ту, что потолще, а там посмотрим, может быть и хватит.

Мы чувствовали, что до полки уже не далеко, близится момент отрыва, — экватор любого восхождения. На следующий день пройдя внутренний угол, и изрядно отстремавшись висевших в нем плоских и массивных пластин, (про себя мы их окрестили ножами для гильотины), мы вышли на покатые наклонные полки, с верхней точки которых предположительно одна веревка плиты выводила на полку. Маршрут Щедрина ушел далеко вправо, на невидимый отсюда рельеф, а мы, не имея такой возможности разматывать десятки метров веревки, начали идти по плите прямо вверх. Вполне возможно, что такой путь окажется предпочтительнее не только для нашего маршрута. Это было уже во второй половине дня и, отработав по плите метров 25 и закрепив веревку, нам пришлось спускаться, так как теперь путь к нашей палатке каждый раз все удлинялся, а снизу начал наползать туман. Итак, мы были уже под самой полкой и на завтра планировали продолжать и выйти туда. Веревки нам хватало, теперь это уже стало понятно.

Под самой полкой

Но, как это часто бывает, опять вмешалась погода и расстроила наши планы сильным снегопадом и ветром. Выбрав относительно тихое утро, мы попытались выйти на стену, но нас оттуда буквально смыло пылевыми лавинками. При незначительном ветре и относительно ясной погоде пришлось возвращаться совершенно мокрыми, так как снег, больше похожий на сахар, с огромной скоростью обсыпая тебя сверху, попадает во все карманы, под куртку, под каску, в перчатки, через верх проникает в «спортивовские» высотные сапоги, да и вообще везде. Я успел дожюмарить до 4 станции, а Света до 2. Там нас и накрыло по-взрослому. Думал, можно переждать. Пережидал минут 10. Поднять голову невозможно, но нужно, так как вместе со снегом может лететь подарок повесомее, размером с торт. Как следствие, лицо моментально немеет, примерзая к балаклаве. Или балаклава к лицу. Света на второй станции, в серой мульде, вообще смотрелась экзотически, я видел ее как раз в тот момент, когда она почти дожюмарила до шлямбуров и стояла в стременах уже на выполаживании, пережидая заряд снега. Жаль, не было под рукой фотоаппарата. Со стороны это смотрелось так, как если бы человек лежал на плите, а вокруг его обтекала белая река, скрывая по временам и его и веревки и саму плиту, так, что было уже непонятно какой глубины эта белая река. Света рассекала ее головой, но вверх не смотрела, как я. Может и правильно, как показало будущее.

Кое-как сдюльферяв, мы побрели назад к своим палаткам, вытрушивая отовсюду снег и пытаясь хоть как-то согреться. В этот день мы еще успели отнести часть своих вещей на стоянку, куда доходят лошади, а к вечеру я почувствовал, что болезнь возвращается. Жаль, конечно, но, сколько ты не тренируйся, от гриппа это не помогает. Или что там это было. Лично для меня название не имеет значения, одно могу сказать в качестве вывода, — надо вакцинироваться перед такими серьезными мероприятиями. Теперь уже вопрос о восхождении не стоял, так как плохело мне постепенно, но верно. Надо было снимать веревки и сворачиваться, что мы и проделали в ближайшее время, собрав все свои силы и жадность. Заваленные барахлом мы возились под стеной, страшно хотелось пить, сверху жарило ненужное теперь уже солнце, а мы гадали, как теперь тащить вниз то, что мы наносили сюда за две недели постепенно, малыми порциями. Помогли наши харьковчане. Отоспавшись предыдущую ночь под горой уже после спуска, они отправились к нам помочь с барахлом. Издалека бросилось в глаза, как вяло, ребята движутся, — видно не на курорте последние дни провели. Самим тяжело, а пришли помочь. Дружно допили оставшийся в термосе чай. Тут только мы и узнали о смысле странных маневров наших ребят, которые видели со стены — как один из них спускался с вещами и уходил к первой стоянке. Оказывается, Саша Заколодний приболел в самом начале работы на 1 бастионе, и чтобы не подводить своих товарищей принял нелегкое решение отказаться от восхождения. Извините, парни, дальше вдвоем.

Лагерь-1.1

Мы стояли под стеной, щурились на солнце, скупо обменивались новостями. Стена… не в этот раз.

Идем вниз

Центральный бастион 1.

Фото большого разрешенияНу и потом все в обратном порядке — Эльдер с лошадками, Нариман с таблеткой, Дербентская ночлежка с водопроводно-канализационным кризисом, Бакинский поезд, на который не продают билеты, так как «компутыр павысла», и за 15 минут стоянки в него надо запрыгнуть и без мест где-то рассесться со всеми своими баулами (на каждого примерно 3 шт.). И как всегда Человек: проводница, в абсолютно заполненном вагоне пристроившая четверых занудливых альпинистов и все их вещи, до Махачкалы, потом уложившая всех рядышком в конце вагона, когда люди повыходили; хозяин ночлежки, засучивший рукава, и топивший неисправный, протекающий котел четыре часа подряд, чтоб мы смогли помыться, потому что обещал, что будет вода; Эльдер и Нариман, буквально закормившие нас тандырным хлебом, овечьим сыром и кумысом, готовые оказать любую помощь в пути. Также огромное спасибо Петру Леонову за информационную поддержку по пропускам и вообще.

Куруш в снегу

Итогом нашего выезда оказалась часть маршрута, — почти полностью пройденный первый бастион (до полки метров 15-20 не дотянули), 9 станций, примерно 370 метров веревки. Дальше линия должна после полки отклониться метров на 20-30 влево, чтобы выйти на естественный рельеф нависания, далее система трещин перейдет во внутренние углы, которые в свою очередь приведут в район пещеры, — самой большой в этой части стены, там наверно будет лагерь два, оттуда до вершины уже не более трехсот метров.

Но все это теперь в следующий раз. Делай, что должен и будь, что будет.

Автор статьи: Алексей Шелхаков